Гимнаст с мольбертом: вторая жизнь олимпийца Виктора Лисицкого

Знаменитый в прошлом гимнаст Виктор Лисицкий сейчас по большей части живет в Серпухове, хотя у него есть квартира в Москве, в престижном районе возле метро "Аэропорт". "Здесь, в Подмосковье, лучше дышится и творится", – говорит он мне. Виктор – член Союза художников России, а стал он им почти в шестьдесят, когда вышел на пенсию, и у него появилось свободное время. Тяга-то к рисованию в нем была заложена давно.

Групповой портрет на помосте

А предыстория такова. Кто захаживал в Русский музей и останавливал взгляд на знаменитой (объездила весь белый свет) картине академика Дмитрия Жилинского "Гимнасты СССР", визуально уже знаком с Виктором Лисицким: он изображен на полотне в самом центре. Ключевая, значит, фигура.

– У меня хранится целая коллекция моих портретов работы Дмитрия Дмитриевича, – рассказывает Лисицкий. – Вся картина создавалась у меня на глазах. И я понял, какой это огромный труд.

Потихоньку, в редкие минуты досуга, спортсмен, а позже тренер и преподаватель пробовал рисовать. Для себя, разумеется. Потребовались годы, чтобы друзьям и тому же академику Жилинскому удалось заставить Виктора всерьез заняться живописью. Хотя, что значит заставить? Просто он сам пришел к этому. "Наверное, что-то до поры сидело во мне, вызревало, а потом прорвалось", – признается Лисицкий.

– А другие гимнасты как относятся к произведению Жилинского?

– Я часто общаюсь с Левой Аркаевым, который до последней поры руководил сборной России. Так у него в кабинете всегда висела репродукция "Гимнастов" (он сам на ней руки натирает магнезией). И он всегда говорит: "Передай Дмитрию Дмитриевичу большой привет". Это история: нас не будет, а картина останется. Ее в свое время возили на все крупные соревнования. Мне присылали письма из Брюсселя, где выставлялось полотно, с просьбой рассказать, кто именно там изображен, Дмитрий Дмитриевич не всех помнит. Приходилось о каждом рассказывать, кто что делает, где стоит.

– Следите за современной гимнастикой?

– Понемножку. Сейчас намного сложнее стали упражнения, ребята делают уникальные вещи. Но и гимнастика пошла другая.

Раньше многоборцы нужны были сильные, теперь в основном делают ставку на два-три снаряда. Готовят на них невероятные программы, а в остальном только отрабатывают номер. Гимнастика, как и все в этой жизни, меняется. Раньше наш вид культивировался и был прилично развит лишь в нескольких странах. А сейчас, где только не выращивают чемпионов! На кольцах раньше царствовал Альберт Азарян, после его выступлений только и слышалось: "О-о-о!". Сегодня сила упражнений и сложность в четыре-пять раз возросла, и его знаменитые упражнения выполняют перворазрядники. Вот наш соотечественник Сафошкин вначале ушел в цирк, несколько лет там проработал с уникальными номерами, потом вернулся в гимнастику и стал чемпионом мира.

– Но популярность спортивной гимнастики сильно упала по сравнению с тем, что было в вашу пору?

– Земля и небо. Раньше зрители специально ходили смотреть "на Латынину", "на Муратову", "на Шахлина".

– И "на Лисицкого" тоже.

– Да, у меня были свои поклонники. Сейчас такого и в помине нет. Спортсмены быстрее сходят с арены, потому что нагрузки психологические возросли. Сегодня повсеместно в ходу анаболики и прочее. Прежде этого не было по определению. Мы просто ничего не знали о роли химии при подготовке к стартам. Простодушные были донельзя. Я до сих пор не могу взять в толк, для чего гимнасту употреблять что-то запрещенное, если он сам способен подвести себя к пику формы.

– Объективность в гимнастике в принципе возможна?

– С этим трудно во все времена. Раньше как было? Сидит судья за столом, ему звонят по телефону и в трубку диктуют: этому столько поставить, а этому – столько-то. Посмотрите, что творилось в Афинах? Чемпионов делали из ничего. Хотя в отношении Алексея Немова не могу сказать, что его засудили. Ведь зрители смотрят на соревнования одними глазами, а специалисты – другими. Поэтому, считаю, эту историю непомерно раздули.

Наивная живопись

Сегодня его, героя гимнастического помоста 1960-х, мало кто узнает в лицо. И за автографом в очередь не выстраиваются. Хотя, на мой взгляд, Виктор Никитович чисто внешне изменился мало. Давно подмечено, что внутренне хорошие люди с возрастом становятся только интереснее. Он скромен, во всем его облике проглядывает нечто ангельское и стоическое одновременно. Такие не способны "пробивать" свои проекты, но терпением и подвижничеством точат камень как вода. К искусству Лисицкого я натурально прикоснулся руками, когда после интервью помогал ему демонтировать первую в его жизни персональную выставку. Мы снимали картины со стен, обрезая бечеву ножом для обоев, паковали их с помощью жены Виктора Татьяны, поднаторевшую в этом деле (она художник с опытом), и перетаскивали вечерними густыми сумерками в повидавшую виды машины – на "мерс" он так и не заработал.

Картинами были плотно заполнены три довольно приличных по размерам комнаты старинного особняка по Маловласьевскому переулку. Дом охраняется как архитектурный памятник, в нем антикварная отреставрированная мебель, и все здесь дышало атмосферой давно минувшего века, кроме картин Лисицкого – они, наоборот, сама непосредственность, исподволь выражали детскую душу "новоявленного художника пенсионных лет". На темном от впитавшегося пинотекса дереве дома с трех сторон висели намалеванные фломастером объявления: "Галерея Виктора Лисицкого. Наивная живопись".

Что действительно наивно, так это в зрелые годы бросаться, словно в омут с головой, в совершенно незнакомую стихию, где правят свои законы, существует своя иерархия, очереди на выставки и прочее, и прочее. Но Лисицкий такой, какой он есть. Недавно он перенес серьезнейшую операцию по имплантации тазобедренного сустава. Теперь, указывая на свой импортный, с "иголочки" протез, полушутя говорит: "Вот моя главная награда за служение спорту".

– А почему выставка у вас первая? – наивно, в стиле его живописи, спросил я тогда.

– Первая персональная, а так я выступал (здесь он засмеялся собственной, весьма симптоматичной, впрочем, оговорке), то есть выставлялся в ЦДХ два раза и Манеже. Позже дела Лисицкого в новой ипостаси пошли на лад. В новом, 2008–м, году, созванивались с ним. У него прошла международная выставка, на которой купили две его картины. У меня дома тоже хранится полотно кисти бывшего гимнаста. Кто знает, может, в будущем труды Виктора Никитовича будут цениться как картины Малевича и Кандинского. Это было бы справедливо.

Как сорняк

Его вырвали из спорта с корнями, точно надоевший сорняк. Хотя он был еще в отменной форме, при неистраченных амбициях. "Я ниже третьего места в Союзе не опускался, всегда был в призерах, – вспоминает Лисицкий. – В 33 года чувствовал себя молодым, полным сил".

– Переживали?

– Первые два года после того как закончил, не мог ходить на соревнования. Страшно переживал, дрожь во всем теле, потому что вся жизнь была посвящена спорту. Приду и ухожу сразу же. А потом стали привлекать меня к судейству и потихоньку, потихоньку привык.

– Но зачем нужно было искусственно омолаживать спорт? Если ты силен, то и пробивай себе дорогу. Как в природе. Или не так?

– Так-то оно так, но мы жили тогда по другим законам.

Законы были простые. Кузница советской гимнастики исправно выдавала стойких оловянных солдатиков. Уже Михаил Воронин силу набирал, подходил Виктор Клименко, другие. Нужны были новыеимена, чтобы показать товар лицом, а тут этот "старпер" хода молодым талантам не дает. И про Лисицкого… забыли. На сборы не берут, на соревнования – тоже. Отрезанный ломоть. Стал тренером. А поскольку плохо работать не умел, не научен был, то вскоре опять пошли результаты. Его ученики начали выбиваться в первые номера сборной. И опять ему не дали хода, вынудили уволиться в запас.

– Мой воспитанник Слава Бойко стал чемпионом Союза на кольцах. Мы с ним разучивали оригинальный перелет через перекладину. Сейчас работает тренером за границей. А Слава Фогель выиграл чемпионат страны в опорном прыжке. Потом их предупредили: перестанем вызывать в сборную Союза, если будете у Лисицкого тренироваться. И ребята стали потихоньку уходить.

– Почему с вами так обошлись, вы же давали результаты?

– Это борьба, а в ней успехов не прощают.

Дальше распространяться на эту тему Виктор Никитович не захотел.

Кража при свидетелях

Виктора отличала редкая стабильность в многоборье, за свою карьеру он четырежды становился абсолютным чемпионом Советского Союза, что по тем временам дорогого стоило. На Олимпиаду в Токио ехал явным лидером команды. Наряду, конечно, с Борисом Шахлиным. А на родине сакуры советских гимнастов беззастенчиво ограбили, лишив сразу двух золотых наград в многоборье. Кто сказал, что бесчинства судей начались совсем недавно? Впрочем, обо всем по порядку.

– В Борисе Шахлине я до сих пор души не чаю, – говорит Лисицкий. – Это мой кумир. Когда Борис выходил на помост, соперники поневоле тушевались, а он с беспристрастностью хронометра исполнял свои упражнения. Я ему всю жизнь подражал. А в Японию Шахлин летел с особым настроем – знал, что там ему петь свою лебединую песню. В Токио к последнему снаряду в многоборье три спортсмена подошли практически вровень, голова к голове. Лисицкий с Шахлиным набрали совершенно одинаковое количество баллов. Японец Юкио Эндо был чуть-чуть впереди. Не без помощи опять же судей, без зазрения совести выказывавших симпатии в адрес хозяев помоста.

Были тому, как выясняется, и причины сугубо прагматического свойства. Японцы при встрече щедро одарили дорогой и редкой по тем временам фото- и аудиотехникой весь оргкомитет гимнастического турнира вплоть до последнего технического сотрудника. Не были обделены заботой, разумеется, и представители доблестного судейского корпуса.

Заключительное упражнение наши гимнасты завершили первыми, и опять получили оценки-близнецыНо что у нас в копилке – два "серебра" или два "золота"? Все потянулись к "коню", которого предстояло укрощать Эндо. Публика замерла в нервном экстазе. Дамы в кимоно ломали веера. А японец оказался не самураем, дрогнув под прессом ответственности. Проще говоря, "завалил" снаряд: трижды(!) срывался с него, наделал чудовищное для соревнований такого масштаба количество ошибок.

– Ой, да там цирк сплошной пошел, – комментирует спустя годы Лисицкий. – Даже свет выключали. Как я понимаю, для того, чтобы дать возможность гимнасту повторить выступление. Все проскочило мгновенно: сколько там времени отводится на упражнение – пустяк.

– И какую, по вашим прикидкам, оценку заслуживал Эндо?

– Ну меньше 9 баллов-то точно. Наши возмущения и протесты действия не возымели – глас вопиющего в пустыне.

Видимо, это был ответный презент хозяевам Олимпиады. За наш счет. Так, Шахлина лишили возможности поставить мажорную точку в своей великой карьере. Вскоре он сошел с арены. Лисицкий тоже не смог больше ни разу подняться на высшую ступень пьедестала почета крупных соревнований. Пострадал он и материально.

– Олимпийским чемпионам теперь, как известно, положено президентское пособие в размере пятисот долларов, – говорит гимнаст. – Разумеется, это было бы солидным подспорьем к моей пенсии. Хоть на красках не пришлось бы экономить.

А что японцы? Сделали вид, что все произошло так, как и должно было произойти. Вот только на кассете, снятой в честь великой победы Эндо, нет… его "кульминационного" выступления на коне.

К слову, потом ничто не помешало Эндо в течение долгих лет руководить национальной федерацией спортивной гимнастики. До сих пор он возглавляет и тренерский совет сборной.

– Каков был денежный эквивалент победы?

– Нам заплатили какие-то гроши. Особенно в сравнении с теперешними временами (Смеется). Мы не думали ни о каких деньгах, шли на все ради флага, чтобы подняться на верхнюю ступеньку пьедестала и услышать гимн Советского Союза.

– А как сложилась судьба у ваших соперников по помосту?

– Знаю, что у Оно, например, своя авиационная компания и какие-то фабрики. У них к своим олимпийским чемпионам относятся куда с большим уважением, чем у нас. Права, льготы предоставляют, чтобы на старости лет были обеспечены.

Прошлым летом Лисицкий пережил далеко не лучшие времена – сказались последствия старых спортивных травм и, видимо, неудачная имплантация тазобедренного сустава. Все это дало сильные осложнения на позвоночник. Выручил главный врач Москвы Андрей Сельцовский, которого на даче разыскал Дмитрий Жилинский, и тот прислал "скорую помощь" в Серпухов. А уникальную операцию ему сделал известный нейрохирург Андрей Борзунов. Не оставил без забот Лисицкого и ОКР, вручивший ему, еще лежавшему на больничной койке, благотворительный грант имени Юрия Демича. Виктор Никитович искренне благодарен всем людям, принявшим участие в его судьбе.